Экономика казахстанской синофобии

Однако, основные лозунги «нет китайской экспансии», «нет китайским инвестициям» и т.п., поэтому необходимо провести фактчекинг этого парадоксального явления, хотя оно имеет мало общего с Китаем, а завязана на внутриполитические процессы в Казахстане и обще эмоциональное восприятие.

Почему парадоксальное, потому что вопреки устойчивым мифам, на практике наблюдается обратная тенденция. Возьмем, к примеру, товарооборот Казахстана и Китая. С 2010 года даже в до пандемийный 2019 год объем сократился на треть. Причем в середине десятых годов он падал почти в 2 раза.

Если в 2010 году товарооборот превышал 20 млрд долларов США, то в 2019 сегодня он не дотянул 15 млрд, составив 14.4 млрд. В 2020 году товарооборот все же смог еле-еле перевалить 15 млрд несмотря на Ковид-19. А вот в 2014-16 года товарооборот не набирал даже 10 млрд. Что для динамично развивающихся соседей крайне мало. Данную статистику можно легко посмотреть на любых источниках, включая такие международные как Всемирный банк и т.п., если, предположим, казахстанские данные не устраивают.

Кстати, Казахстан больше продает в Китай, чем покупает у него, поэтому сальдо товарооборота в нашу пользу. В том же 2019 году экспорт составил 54,4%, или 7,8 млрд долларов, и 45,6%, или 6,6 млрд долларов, на импорт. С Россией, к примеру, ситуация прямо противоположная, там мы покупаем больше, чем продаем.

Понятное дело, что у нас больше любят и доверяют информации в духе, а мне таксист сказал, что его бабушка, чья внучка жената на одном рабочем, который в бане общался с одним чиновником, который ему по строгому секрету сообщил..., но давайте пройдемся еще немного по сухим фактам и цифрам.

Например, динамике количества и доли китайских инвестиций в Казахстане. С 2013 года по 2020 год доля Китая в валовом притоке иностранных инвестиций в Казахстан снизилась с 9,3% до 4,7%.

В абсолютных цифрах, на пике в 2013 году эта цифра составляла 2,4 млрд долларов США, далее идет планомерное падение: в 2014 уже 1,8 млрд, в 2015 - 0,8 млрд, в 2016 – 0,9 млрд, в 2017 - 1 млрд, в 2018 – 1,5 млрд.

Еще более разителен контраст если брать трехлетними периодами. Если за 2011–2014 годы инвестиции составили $8,1 млрд, то за 2015–2018 годы эта цифра набрала всего $4 млрд, то есть в два раза меньше.

То есть уменьшение идет двукратное по всем параметрам и даже близко не может нагнать показатели начала 2010-х. Может быть, потому что Китай в принципе меньше инвестировать? Но нет, опять же сухие цифры безжалостны к мифам. С 2013 года по 2018 год накопленные инвестиции Китая за рубеж выросли более чем в два раза с $2 трлн до $4,2 трлн. А вот доля Казахстана снизилась в этом потоке с 1% до 0,36%. Кстати, сама цифра 0,36% Казахстана в китайском объеме весьма показательна насколько она мала, с учетом, что это сосед с границей и стратегическим партнерством.

Тогда, давайте перейдем к самому горячему – задолженность Казахстана перед Китаем. И она тоже уменьшается. Если в 2013 году эта цифра достигала $16 млрд, то по итогам 2018 года - $12 млрд. Причем, меньше всего долги это гарантированные государством, а больше всего взятые частным сектором, что тоже показательно.

Если говорить о интересе Китая к Казахстану и в целом Центральной Азии, то здесь мы также видим, что по большому счету заинтересованность носит весьма локальный характер. В отличие опять от распространённого мифа о огромном интересе Пекина к нашему региону.

На сессии Всенародном собрании народных представителей (ВСНП) традиционно министр иностранных дел Китая устраивает пресс-конференцию, где отмечает контуры внешней политики КНР. В этом году, как, собственно, и в прошлых, Центральная Азия и Казахстан не упоминались ни разу.

Хотя там последовательно перечисляются состояние и перспективы отношений с Россией, США, Европа, Индией, Японией, Арабскими странами, Мьянмой, Ираном, Латинской Америкой, Южной Африкой, Юго-Восточной Азией и ООН.

Итак, вопреки объективной заинтересованности Казахстана в инвестициях и необходимости увеличения своих продаж на китайском рынке, под воздействием общественного мнения, идущего на поводу откровенного «хайпа», происходит ровно противоположное. Торговля и инвестиционное сотрудничество с крупнейшим экономическим соседом уменьшается, что и понятно, ведь при таком уровне мифотворчества, синофобии и общественного неприятия, казахстанский рынок становится слишком рискованным и неудобным для сотрудничества.

Интересно, что этот фактор сыграл на руку Узбекистану, который, наоборот, резко интенсифицировал плодотворное сотрудничество с Китаем. На территории Узбекистана действуют 1125 предприятий с участием китайских инвестиций, только в прошлом году создано 344 предприятия.

В октябре 2020 года в Узбекистане была упрощена регистрация на китайской торговой платформе Alibaba (Алиэкспресс). И тут же был подписан контракт на 3 млн. долларов с узбекской кондитерской компанией.

За сжатые сроки в Узбекистане реализовали задачу по созданию онлайн платформы, способствующей усилению кооперации с Китаем во всех сферах. В особенности помощи узбекским бизнесменам по выходу на китайский рынок. Кстати, о необходимости создания такой платформы в Казахстане постоянно говорится на разных уровнях уже более 20 лет, но вопрос даже и не собирается решаться. А даже если решат создать, мгновенно соберется очередной анти-митинг.

Ташкент намерен довести ежегодный объем привлекаемых китайских инвестиций до 5 миллиардов долларов к 2025 году. Помимо этого, узбекские турфирмы активно наращивают количество китайских туристов, в 2019 году их было 61,9 тысяч человек.

Но самое главное, казахстанское неприятие сотрудничества создает ситуацию, когда создаются транзитные маршруты в обход Казахстана. Сейчас, основная железнодорожная линия, соединяющая Китай с Европой и Ближним Востоком, проходит через казахстанский пункт «Хоргос».

Но на повестке дня постоянно стоит вопрос о новой ветке в обход Казахстана по маршруту Китай-Кыргыстан-Узбекистан и далее через Ближний Восток. Отмечается, что новый проект на 295 километров короче, чем через Хоргос, а экономия времени составит до пяти дней.

Дорога не завершена по политическим причинам, а именно трениям между Бишкеком и Ташкентом. Но экспериментальные контейнерные поезда с перегрузкой на автоконтейнерах в недостроенном участке уже курсируют из логистического центра «Дунчуань» в городе Ланьчжоу в Ташкент.

Успехи и решимость Ташкента опираются тоже на довольно показательные цифры. Согласно социологическим опросам, в 2019 году 65% узбекистанцев заявили, что «решительно поддерживают» реализуемые совместно с Китаем энергетические и инфраструктурные проекты. 75% респондентов как минимум относительно уверены, что китайские инвестиции создадут рабочие места.

В Ташкенте хорошо понимают, что те же Китай и США, как развитые экономики активно соревнуются в привлечении инвестиций. И именно эти две страны сами являются крупнейшими получателями инвестиций. Так, по итогам 2020 года прямые иностранные инвестиции в Китай эксперты ООН оценили в $163 млрд, в США — в $134 млрд. А самое малое количество инвестиций приходят в беднейшие страны Африки – как Конго, Центральноафриканская республика, Зимбабве или страны объятые военными конфликтами как Сирия, Йемен, Афганистан, Ирак и т.д.

Таким образом, в Центральной Азии Узбекистан становится новой точкой притяжения инвестиций, сотрудничества, торговли и трансконтинентальных проектов, идущих в обход Казахстана, что стало закономерной причиной надуманной синофобии.

Графики взяты из публикации Додонов В.Ю. «Сотрудничество Казахстана и Китая в инвестиционной сфере: основные тенденции в период реализации инициативы «Один пояс и один путь»» сборник материалов конференции Инициатива «Один пояс и один путь»: важнейший фактор выстраивания современных международных отношений. С - 88 Алматы 2019. Инфографика с интернет-ресурса Sputnik www.sputnik.kz.

Автор: Адиль Каукенов
Источник: ia-centr.ru