Звездный путь длиною в 60 лет: Байконур в истории казахстанско-российской дружбы

К 60-летию полета в космос Юрия Гагарина с Байконура Ia-centr.ru обсудил историю легендарного космодрома и первых казахстанских космонавтов, а также советское наследие для космической отрасли современного Казахстана с главным редактором международного журнала «Космические исследования и технологии» Нурланом Аселканом.

– Почему именно КазССР стала непосредственным местом развития советской космической программы и космических запусков?

– В тот момент, когда ОКБ-1 (прим.авт. – Особое конструкторское бюро) под руководством Сергея Королева начало работать над созданием межконтинентальной баллистической ракеты Р-7, для её базирования рассматривались различные варианты.

При этом учитывалось множество критериев. Для того чтобы облегчить вывод на орбиту боевого блока или космического аппарата, требовалось расположить точку старта как можно южнее в рамках границ СССР.

Кроме КазССР рассматривалось еще несколько вариантов, к примеру, Дагестан, а также места лесной вырубки в Марийской АССР. В итоге по сумме различных факторов выбор пал именно на территорию Казахской ССР.

Существует точка зрения, что выбор был обусловлен тем, что ракеты нуждалась в радиоуправлении, правда, всего через несколько лет эта необходимость полностью отпала.

Сегодня уже понятно, что Байконур изначально был практически идеальным вариантом. Во-первых, он находился на юге страны, и в тоже время не был сильно удален от объектов транспортной инфраструктуры и заводов-производителей космической техники.

Во-вторых, трасса выведения космических аппаратов находилась на 51,6 градусов северной широты. Сейчас во всем мире эта широта признана практически идеальной. Если бы трасса располагалась севернее, то выводимые аппараты попадали в радиационные потоки.

Именно на этой орбите находится МКС и сегодня, к ней без проблем летают корабли с Байконура, мыса Канаверал, Гвианского космического центра, японского космодрома Танегасима.

Кроме того, подобная траектория выведения корабля в случае аварийной ситуации позволяла практически гарантированно осуществлять посадку над территорией Советского союза. В условиях секретности это имело огромное значение.

Конечно, не зря эту трассу называют великой дорогой в космос, она оптимальна в плане вывода аппаратов, максимально безопасна, орбита кораблей проходит над большей частью обитаемой суши и очень удобна для международной кооперации в космосе.

– Был ли Байконур встроен в экономическую и социальную жизнь советского Казахстана? Вовлекали ли в работу космодрома местных специалистов?

– Байконур ничем не отличался от других закрытых городов СССР. Например, космодрома Плесецк или атомных центров, расположенных на Южном Урале или в Красноярском крае.

Естественно, это был закрытый город, который управлялся военной администрацией. В то же время эти объекты встраивались в общесоветскую экономическую систему, в них было московское снабжение, постоянно приезжающие командировочные специалисты и т.д. Казахстанские сотрудники привлекались не напрямую, а через соответствующие военные структуры или исследовательские институты и конструкторские бюро СССР.

Сейчас существует мнение, что местных специалистов на Байконуре было недостаточно, но всё-таки они были и среди военных, и среди инженеров. «Казахстан Энерго» поставляло электричество на Байконур. Взаимодействие Байконура и Кызылординской области, в силу закрытости объекта действительно было минимально. Несмотря на это, Байконур все же был вполне встроен в транспортную и энергетическую инфраструктуру Казахской ССР.

– Есть ли в Казахстане специалисты, которые, получив опыт работы в этой отрасли на Байконуре, продолжили работу в казахстанской космической отрасли?

– Их не так много, но они есть. Есть люди, которые работали на стартовых комплексах «Протон», некоторые в составе военных подразделений служили на объектах космодрома. Они занимались заправкой, телеметрией, связью. Такие специалисты есть, некоторые из них работают в совместном предприятии «Байтерек» и других структурах.

К сожалению, космическая отрасль развивается в Казахстане недостаточно активно, поэтому часть специалистов, получивших бесценный опыт на Байконуре, оказалось невостребованными. Если говорить о масштабных программах, с их развитием может возникнуть нехватка специалистов. Но, в том режиме, в котором эта отрасль в Казахстане развивается сейчас, есть, к сожалению, люди, оказавшиеся не у дел.

– Как казахстанские космонавты оказались встроены в советскую, а затем и российскую космическую программу? Расскажите, как готовился полет Тохтара Аубакирова и Талгата Мусабаева?

– Позвольте, я выскажу здесь своё мнение. 

Первыми казахстанскими космонавтами, были всё-таки не они. Ими были Владимир Шаталов (прим. один из первых советских космонавтов, совершивших три космических полёта) – уроженец города Петропавловск; Виктор Пацаев, к сожалению, погибший при возвращении на Землю со станции «Салют» (прим. сотрудник ОКБ Королева, принятый в отряд космонавтом в 1968-ом) уроженец города Актюбинск; а также Владимир Джанибеков, Александр Викторенко и Юрий Лончаков. К числу наших земляков относится и молодое поколение российских космонавтов – Олег Артемьев и Сергей Кудь-Сверчков – уроженцы Байконура.

Конечно, и в политическом, и в этическом плане тогда необходимо было, чтобы среди наших космонавтов обязательно слетал этнический казах. Было много казахов – прекрасных специалистов и летчиков с хорошей подготовкой. 

Токтар Аубакиров входил в состав летчиков-испытателей КБ «Миг», занимался испытанием МиГ-31, осуществил первую посадку МиГ-29К на палубу авианесущего крейсера. Талгат Мусабаев был чемпионом СССР по высшему пилотажу, инженером-авиатором, закончившим профильные учебные заведения в Риге и Актюбинске. Эти кандидатуры рассматривались, но дело двигалось, как говорится, ни шатко ни валко. В космической сфере существовали свои скрытые механизмы лоббирования и проталкивания. В итоге руководству Казахской ССР удалось сказать своё веское слово и Токтар Аубакиров осуществил свой космический полет в 1991-ом.

Отряд космонавтов всегда был очень элитным, избранным кругом высококлассных специалистов. Число людей, летавших в космос, в то время насчитывало примерно около сотни. Заслуженных же летчиков испытателей СССР было менее десятка.

Токтар Аубакиров входил в эти списки, что говорит о нем и как о специалисте высочайшего класса. Полёт Токтара Аубакирова проходил на станцию «Мир» и был не очень продолжительным по срокам. После этого он продолжал работать в космической отрасли Казахстана.

Что касается Талгата Мусабаева, то это сложившийся, опытный космонавт, совершивший три полета в космос. В том числе, в длительных экспедициях. Он участвовал в международных программах, руководил работой по спасению космической станции, после столкновения транспортного корабля «Прогресс» с одним из модулей «Мира». После этого Талгат Мусабаев возглавил самостоятельное казахстанское космическое агентство.

Сейчас уже можно смело сказать, что этот человек создал казахстанскую космонавтику как самостоятельную отрасль, в которой существует две спутниковых группировки, наземные станции управления и обработки данных, КБ, сборочный комплекс космических аппаратов, подготовленные кадры. Хотелось бы сказать и об Айдыне Аимбетове который вместе с Мухтаром Аймахановым начал готовиться к полету еще в 2008-ом году. Однако, тогда, в разгар кризиса, Казахстан не нашел средств на оплату. В итоге тот полет был перенесен, осуществить его удалось лишь в 2015-ом году.

Аимбетов летал и работал на МКС. При формировании экипажей, как известно, существуют свои сложности, очень жесткая очередность из российских и зарубежных космонавтов.

Тем более в то время как раз прекратились полеты «Шатлов» и единственным средством попасть на станцию стали российские «Союзы», места в которых были жестко ограничены.

Несмотря на это казахстанскому космонавту удалось совершить этот полет. Его напарник и друг Мухтар Аймаханов по соглашению «Казкосмоса» и «Роскосмоса» в данное время также готовится к полету. Возможно, что в скором времени мы и его увидим в числе космонавтов на МКС.

– Как развивалось сотрудничество России и Казахстана в космической отрасли после 1991-го года? Что, на Ваш взгляд, послужило причиной передачи космодрома и города в аренду России в 94-ом году?

– Сразу после 1991-го года и развала Советского Союза перед Казахстаном и Россией встала проблема по статусу космодрома «Байконур».

Юридически, все объекты, находящиеся на территории новых независимых республик, были объявлены их собственностью. Соответственно, все объекты на территории космодром «Байконур» стали собственностью Республики Казахстан. Между Казахстаном и Россией было заключено промежуточное соглашение. В нем признавалось право Казахстана на собственность и право России использовать эти объекты. Кроме того, было определено долевое участие в поддержке финансирования космодрома. Это соглашение просуществовало вплоть до 1994-го года. 

В 1994-ом году был заключен базовый договор об аренде комплекса «Байконур». В данный договор аренды вошли все компоненты, регулирующие отношения Казахстана и России, связанные с использованием Байконура. В аренду России передавался город Ленинск, объекты Байконура и поля падения отделяющих частей ракет. В договоре была определена сумма аренды в 115 миллионов долларов в год, а также оговорены возможности участия Казахстана в космических программах.

Ввиду экономических трудностей Россия вплоть до 1999-го года задерживала оплату по данному договору, пока не произошла серия аварий ракетоносителя «Протон». Сложилась по-настоящему кризисная ситуация. Во время премьерства Евгения Примакова вся сумма задолженности была погашена и с тех пор оплата идет строго по графику и с этой стороны вопросов не вызывает.

Я думаю, что решение 1994-го года было единственно верным, поскольку Российская Федерация испытывала необходимость в продолжении космической деятельности и только она могла найти необходимые ресурсы для поддержания объекта и его инфраструктуры.

Другой вопрос, что Казахстану не стоило ограничиваться только лишь получением арендной платы, а активней участвовать в космических программах. С 1994-го года мы получили около 3 млрд долларов в бюджет, если хотя бы некоторую часть использовали для развития собственной космонавтики, ситуация в этой сфере была бы у нас намного лучше.