Приоритеты внешней политики Казахстана «из народа»

– Какие группы в обществе – представители «глубинного народа» – могут сыграть в ближайшем будущем, в том числе политическом, неожиданную роль для страны?

– Есть такая отдельная группа– это многодетные семьи. Оказалось, что из-за политики социальной помощи от государства для многодетных, много женщин в стране фиктивно разводятся, чтобы получать дополнительно пособие.

В Казахстане по многодетным семьям странная, сумасшедшая статистика. На данный момент таких семей около 347 тысяч, в среднем 4-5 детей в семье. Такие семьи – мощная лоббистская сила, и почему-то государство перед ней пасует, хотя всем понятно, что через 2-3 года подростки из этих семей достигнут совершеннолетия. У этих детей уже сформированы потребительские запросы, часто ничем не обоснованные. И вот это, кстати, пугает.

– На уровне «дайте нам, нам должны» запросы?

– Да, на уровне, что им «должны». Живут эти семьи и в городах, и селах, но чаще это все-таки казахские семьи. С точки зрения географии – это жители южных регионов страны.

Вот сейчас те, кто заигрывают с многодетными семьями, скорее всего, с ними и намучаются. Некоторые представители (без обобщения всех многодетных семей – ред.) идут даже на шантаж местных властей, и такое бывает.

Популизм и заигрывания имеют всегда оборотную сторону, мы это видим. Так что из многодетных семей точно выйдет «глубинный народ» для Казахстана.

Но в целом, чтобы понимать, кто этот «глубинный народ», надо искать показатели, по которым его существование в обществе можно оценить.

– И что это может быть?

– Например, страновые предпочтения казахстанцев. Мы недавно проводили исследования, результаты которых меня удивили.

С 2008 по 2021 года казахстанцам задавались вопросы о том, на какие государства стране стоит ориентироваться в своей внешней политике. В 2021 году в 7 раз (с 2,2% до 14,0%) увеличилось количество людей, которые сказали, что во внешней политике Казахстану надо ориентироваться на центральноазиатский регион. Я удивлена, что так произошло, потому что особых разговоров о центральноазиатской интеграции в стране не было.

С другой стороны, в два раза (с 36,4% до 15,7%) снизилось количество людей, которые говорят, что во внешней политике надо ориентироваться на Россию и страны СНГ.

– С чем это может быть связано? Это люди, чье мнение считается условно «из народа»?

– Мы только будем в анализе данных на эти вопросы отвечать. Возможно, дело в молодёжи, потому что за 13 лет у нас выросли новые казахстанцы.

У США почти не меняется положение в глазах людей – с 2,9% до 5,5%, Турцию мы начали считать только в этом году – около 4% казахстанцев считает, что нужно ориентироваться на нее и тюркский мир.

Количество тех, кто за многовекторность Казахстана, остаётся на том же уровне: в 2008 году – 27,9% и в 2021 году – 23,7%. То есть, в принципе, каждый четвёртый житель страны.

Сохраняются и позиции «изоляционистов»: в 2008 году было 21%, потом скачок был до 35% в 2018 году, но сейчас вернулось к позиции 2008 года – почти 20%.

И, считайте, в два раза увеличилось количество тех, кто затрудняется с ответом (от 6,4% до 14,4%). Очень интересная цифра. Могу связать данную динамику с тем, что при Нурсултане Назарбаеве про внешнюю политику говорилось очень много, а сейчас эта информация так не преподносится.

Вообще общественное мнение формируется под воздействием политиков. Получается, мы подтверждаем, что предпочтения определяет информационное пространство.

– Может быть, это связано с политикой других государств, где ведётся информационная работа.

– Возможно. У нас здесь две тысячи опрошенных в 2021 году – это большая и хорошая выборка. География – весь Казахстан. Будет интересно, если в группе «центральноазиатской направленности» будет много молодёжи. Это при том, что наши исследования с коллегами по региону Центральной Азии, показывают, что внутри регионов интереса друг к другу почти нет. В Казахстане только к Кыргызстану, в Кыргызстане – к Казахстану.

Источник: ia-centr.ru