Кризис доверия: верят ли казахстанцы своей власти?

Анонсированное в прессе решение ЕНПФ привело к панике населения, начавшего массово проверять свои накопления. Схожая ситуация недавно случилась и с мобильными платежами, которые пообещали пока точно декларировать в Казахстане, но в сфере услуг уже во многих городах страны служащие просят (не имея на то формальных оснований) оплату наличными.

В чем причина отсутствия доверия населения к действиям власти и можно ли как-то изменить ситуацию – объяснил политолог Максим Казначеев.

– Можно ли сказать, что в Казахстане доверие общества к власти переживает кризис?

– Нет. Доверие общества к власти на достаточно низком уровне. Нельзя сказать, что какие-то действия власти дополнительно ухудшают общую ситуацию. Непродуманные инициативы стали для казахстанцев ожидаемым фоновым режимом, на который люди делают поправку, как на что-то фундаментальное.

– Есть ли какие-то методички, в которых прописан план действий для налаживания диалога с населением в случае кризисных ситуаций?

– В Казахстане в целом таких методичек нет. Есть план действий для местных органов власти на случай стихийных социальных или трудовых конфликтов.

В них руководителю предписывается обязательно выходить на контакт с митингующими, организовать трехстороннюю комиссию и вести переговоры. Но это план действий на уровне регионов из тактики «тушения пожаров». Но, как правило, чиновники на местах без «волшебного пинка» из Нур-Султана на такие вещи не идут. Не считают нужным. Потому что если ситуация в регионе вышла на такую стадию – значит по определению будет отставка и контактировать с людьми уже не за чем.

Стратегическое планирование отсутствует, ведь предусмотреть все нештатные ситуации физически невозможно.

– А штатные?

– А для штатных ситуаций всегда можно «подстелить соломку» в виде выделения денег из Национального нефтяного фонда.

– Получается, что власти не играют на опережение и не занимаются профилактикой потенциальных рисков?

– Ни одна кризисная ситуация в стране не была предотвращена за счет тщательного прогнозирования и планирования. Самый красноречивый пример – Жанаозенские события, десятилетие которых наступит в середине декабря 2021 года.

Профильные структуры, которые отслеживали рост трудовой конфликтности в Западно-Казахстанском регионе, предупреждали о риске перехода ситуации в неуправляемый конфликт за восемь месяцев до самих событий. Никаких решений на уровне центральных и местных властей не было принято. Результат все знают.

– На каком уровне система начинает сбоить?

– Вся система неидеальна. Но регулярные сбои происходят на уровне исполнительных органов власти. Ведь работать на опережение значит брать на себя ответственность за предотвращение события, которое может и не случиться.

Поясню. Среднестатистический чиновник, условный аким, решает купировать социальный конфликт в превентивном порядке. Ему необходимы ресурсы, он изымает их из других направлений работы. Прогнозируемый кризис, может быть, благодаря его работе или по стечению обстоятельств не происходит. Но потом из-за перераспределения средств он не решил другие проблемы. И за это его накажут. Это действия в схеме «инициатива наказуема».

Кроме того, чтобы масштабно играть на опережение нужны избыточные ресурсы. На уровне регионов и даже на уровне ведомств их практически нет. Поэтому работать в формате превентивного реагирования может только топ-элита. Это те люди, которые находятся на самом верху в цепочке принятия решений – президент, премьер-министр или вице-премьеры. У всех остальных свободных ресурсов нет.

– Какие механизмы позволяют «спускать пар» у населения?

– В Казахстане есть условная оппозиция. Она бывает «уличная», которую поддерживают в незарегистрированном формате для того, чтобы формировать имидж непримиримых борцов с политическим режимом. Есть умеренные оппозиционные структуры. Для самых умеренных оппонентов власти есть парламентская оппозиция.

В целом, у населения Казахстана есть запрос на политическое, экономическое и социальное реформирование системы. Но степень и радикальность этого запроса могут быть разделены на разные уровни. Представителям каждого из этих уровней власти Казахстана дают определенный набор политических структур, в рамках которых можно выражать свое мнение, не нанося ущерба существующей системе.

Крайние из перечисленных вариантов – незарегистрированные оппозиционные политические партии и несистемная уличная оппозиция. Но они не обладают никаким реальным воздействием на принятие решений в стране.

У них другая функция. Они собирают наиболее политически озабоченную часть населения и дают возможность «прокричаться» и митинговать. Это больше психотерапевтический эффект и не более того.

– Какой запас прочности есть у существующей системы власти в Казахстане?

– Все будет зависеть от дефицита бюджета, который покрывается из Нацфонда. Ежегодно запас из фонда уменьшается на 4-5 миллиардов долларов. Сейчас там около 55 миллиардов долларов. При сохранении нынешней динамики разрыва между доходами и расходами государства можно просуществовать примерно два президентских срока – это 10-11 лет.

Однако если изменится экономическая конъюнкрута и цена на нефть вырастет до 150-200 долларов, то доходы в Нацфонд опять начнут перекрывать трансфер в размере 4-5 миллиардов. Тогда срок запаса прочности увеличится.

– Из применения инструментов политического поля: что нужно делать, чтобы механизмы взаимодействия заработали?

– Я с большим скепсисом отношусь к механизмам повышения доверия населения. В Казахстане отказались от работы с населением в целом. Работа идет только с теми социальными группами, от которых зависит функционирование государственного организма. Это бюрократия и силовые структуры. В отношении них постоянно проводится индексация доходов, выдаются социальные преференции и т.п.

Эта социальная группа очень маленькая – около 3-4% населения. Однако в Казахстане выбрали механизм наименьших затрат, когда в фокусе внимания остается госаппарат и силовые структуры, а на остальное население стараются не обращать внимания. То есть, по возможности, не мешают людям жить – не донимают налогами, закрывают глаза на теневой сектор экономики и так далее. По некоторым оценкам, размер теневой экономики в Казахстане около 30% ВВП – за счет чего живет основная масса трудоспособного населения страны.

Автор: Евгения Ким
Источник: ia-centr.ru