Когда началась война, маленькой Нине едва исполнилось полтора года. Ее семья жила в селе Холмищи Брянской области. Отец ушел на фронт и погиб. Вскоре враг появился на пороге их дома.

Когда фашисты захватили деревню, всех жителей согнали и начали запихивать в грузовые машины, – рассказывает Нина Сергеевна. – Мама вспоминала: было и так, что женщина подаст ребенка, грузовик трогается, а сама она сесть в него уже не успевает. Несчастная бежит следом, колотит по кабине, но водитель не останавливается.

На железнодорожной станции людей с окрестных деревень погрузили в товарные вагоны и повезли в неизвестном направлении. До конца пути дожили не все.

Во время обстрелов и бомбежек поезд останавливался, нас выгоняли, и мы сидели под открытым небом, – продолжает Нина Даниленко. – Казалось, что самолеты можно было достать рукой – настолько низко они летали. Убитых не хоронили, раненых оставляли умирать, родных к ним не подпускали. Тех, кто уцелел, запихивали обратно в вагоны и везли дальше.

В итоге их привезли в Литву. Нина Сергеевна вместе с мамой Анастасией Ивановной, старшим братом Афанасием и сестрой Раисой оказались в одном из концентрационных лагерей. Младший брат Николай появился на свет уже в неволе.

Мама попала в плен будучи на сносях. Рожать пришлось самой, в землянке. Надзиратель пинал ее носком сапога, поторапливая…

Узников расселили в неприспособленных для жизни помещениях. Кому «повезло» больше – попали в здания бывшей школы и госпиталя, кому меньше – в коровники. Территория концлагеря была обнесена колючей проволокой и тщательно охранялась.

Каждый день взрослых отправляли на работы, а дети оставались внутри. Ребятишек постарше родители старались прятать, так как их насиловали, – с ужасом вспоминает бывшая узница. – Некоторые любили просто поиздеваться. Бывало так: подойдет немецкий офицер, достанет плитку шоколада. Мы тянем ручонки, а он по ним – тростью.

Впрочем, не все вокруг были извергами. Местное население как могло поддерживало несчастных.

Приходили люди, приносили с собой еду. Внутрь их не запускали, поэтому они перекидывали пищу через забор. Кто что поймает – тот тому и рад, – утирает слезы женщина. – Мы постоянно недоедали, ходили оборванными, часто болели. Мама даже просила, чтобы мы умерли, настолько было тяжело.

Долгожданное освобождение случилось осенью 1944 года, когда советские войска разгромили фашистов в Прибалтике. Родная деревня Нины Сергеевны оказалась сожжена, и ее семья перебралась в соседнюю Калужскую область.

– Государство дало маме, как сейчас говорят, кредит, и на эти деньги мы купили в глухой деревне дом-развалюху, – вспоминает пенсионерка. – Всю жизнь она работала дояркой. На пятерых в те времена получала пять рублей. Чтобы прокормиться, сызмальства приходилось работать и нам. Кому полы помоем, кому огород вскопаем. Люди помогали: одни ведро картошки дадут, другие – вилок капусты, третьи – старую одежду. Так и выжили благодаря добрым людям.

Спрашиваю: а были ли в вашем детстве радостные моменты?

– На праздники, на Новый год давали в школе подарочки. Конфеты – вот это была радость, – впервые за весь разговор начинает улыбаться Нина Сергеевна. – А так, ну какая еще радость, сынок? Принесет мама из сельпо рафинад, разделим с братом кусочек пополам, чай попьем. А если пряники или печенье – так это вообще счастье. Их мы не жевали, а сосали, как конфеты.

– Приближается День Победы. Что он значит лично для вас?

– Это и радость, и горе. Радость – что пришел конец войне, что люди теперь живут свободно. Горе – оттого, сколько душ было загублено и судеб искалечено. Бывало, мать садилась, начинала вспоминать, и такие вещи рассказывала, что волосы дыбом вставали. Она плачет, мы плачем, успокаиваем: «Мама, не надо. Это время уже прошло и не вернется...».

Автор: Илья МИЛЛЕР
Источник: Экспресс К